Я ждала терпеливо, сбиваясь со счёта веков.
А ты меряешь время по Гринвичу или Тибету,
или сыпешь песчинки столетий на розы ветров?
Здравствуй, Бог. Мы с тобою знакомы заочно по письмам,
что вверяю с надеждою трещинам древних камней,
хотя, знаешь, хотелось, конечно же, встретиться лично;
монолог в переписке смешон, но привычка сильней.
Здравствуй, Бог. Я совсем не сержусь, я же всё понимаю:
в суматохе хлопот не упомнить таких мелочей.
Для тебя это миг, я — рождаюсь, живу, умираю,
оставляя на память огарки оплывших свечей.
Здравствуй, Бог.
Я смеюсь.
В самый раз, вероятно, прощаться,
в самый раз признавать, что общалась века с пустотой;
на Тибете рассвет, у тебя — без пяти лет двенадцать.
Но уйти не даёт еле слышное в спину: «Постой...»